Багрѣютъ небеса сіяніемъ Аѵроры,
И освѣщаются луга, лѣса и горы:
Встречаетъ пѣніемъ богиию соловей,
И Флора нѣжится, Зефиръ ликуетъ съ ней.
Пекрасна Юнія воставъ отъ сна не дремлетъ;
Но пѣснѣъ соловья уже она не внемлетъ.
Ей все олно твердитъ и бдѣніе и сонъ:
Въ крови пастушки жаръ, на мысли Коридонъ.
О какь бы, говоритъ, я нынѣ утѣшалась,
Когда бъ я лутчія забавы не лишалась!
Къ чему на нивѣ сѣяъ, коль нивы кто не жнетъ,
А дѣвкѣ красота, когда любови нѣтъ?
И сочный виноградъ не празно ль лѣто грѣетъ,
Когда ни для ково сей сладкій плодъ созрѣетъ?
Выходитъ на луга: увидѣла тово,
Кто ей на свѣтѣ семъ любезняе всево.
Окончились часы на паствѣ темной ночи,
И видятъ пастуха ея влюбленны очи.
Свое онъ стадо гналъ къ потоку чистыхъ водъ:
Пастушка погнала туда жъ поити скотъ:
Пришла и какь струя во бреги зыбко плещетъ,
И сердце зыбляся подобно въ ней трепѣщеть.
Перемѣнялся въ ней ежемгновенно видь:
Присутствуеть любовь, присутствуетъ и стыдъ.
Открыти таинство стремится, унываетъ,
Отваживается, безмолвна пребываетъ.
Премѣнна предъ вѣсной погода такова;
Освобождается когда отъ узъ трава,
Когда на вышкахъ горъ еще снѣга не таютъ,
И въ рощахъ жавронки единыя летаютъ.
Не знаешь ты пастухъ въ чемь мысль теперь моя:
Не знаешь, Коридонъ, что тщуся молвить я.
Въ молчаніи моемь довольно я терпѣла:
Мной кровь твоя кипитъ, моя тобой вскипѣла.
Не столько муравѣ приятствуетъ роса,
И нимфамъ по зимѣ весенняя краса,
Ни лебедю струи, во озерѣ, прозрачны,
Колико пастуху часы сіи удачны.
Во восхищеніи не можетъ онъ молчать:
Не знаетъ и тово, какую рѣчь начать.
Источникъ! Моево ты щастія содѣтель;
Такъ будь и радости моей теперь свидѣтель!
Погибшія ко мнѣ часы возвращены;
Стократно муки всѣ мои заплачены.
Я чаяль возростилъ на паствѣ я кропиву;
Но крупное пшено обогатило ниву.
Стократны мнѣ плоды терпѣніе даетъ,
И день, желанный день, сей жатвы настаетъ.
Въ густой пойдемъ сей лѣсъ, по мысляхъ мы смятенныхъ.
Подъ вѣтвіе древесъ, покровомъ соплетенныхь,
И въ нѣжномъ пламени тамъ станемъ мы горѣть,
Что будетъ Купидонь единый только зрѣть.
О предражайшій день, колико ты утѣшенъ!
Куда — за чѣмъ — ахъ! Нѣтъ — о какъ толь поспѣшенъ.
Взявъ за руку ее являетъ онъ пути:
Пастушкѣ хочется самой туда ийти.
Но сколько Коридонъ дорогу ни являетъ,
Любовь ее ведетъ, а стыдъ остановляетъ.
До соплетенныхъ древъ доходятъ на конецъ,
Гдѣ нѣтъ ни пастуховъ, пастушекъ ни овецъ,
Гдѣ солнечны лучи прохладѣ не мѣшаютъ.
И тамъ любовники желанье разрѣшаютъ.
Еротъ сопрягъ ихъ часть и къ матери летѣлъ,
Доставивъ пастуху, чево пастухъ хотѣлъ.
Любовники уже во полномъ жарѣ таютъ,
И поцѣлуями минуты исчитаютъ.
Утѣхи множатся, кровь тухнетъ и горитъ.
А Юнія горя, сквозь зубы, говоритъ:
Кто нѣжную любовь стыдяся умѣряетъ.
Колико щастія и сладостей тѣряетъ!
Год написания: без даты