Наставшая весна дубровы украшала,
И быстрая рѣка долины орошала:
Дни хладны кончились: зима была лиха;
Пастушка преждѣ такъ была до пастуха.
И флора и любовь на паствѣ тутъ ликуетъ.
Довольный Ликомидъ ужь больше не тоскуетъ:
И не осталося желать ему чево;
Ужь любитъ всей душей Стратоника ево.
Но вдругъ онъ новое мученіе находитъ:
Къ нимъ нѣкто на луга изъ далека приходитъ,
Ково хотѣлъ отець, неволѣю, женить;
Бѣглецъ судьбу свою печется премѣнить.
Стратоника всегда съ нимъ купно; что же чаять!
Не льзя любовнику то зрѣть и нѣжно таять.
Не допускаетъ такъ пріятнѣйшихъ погодъ
Пристойныхъ майскимъ днямъ въ луга ненастный годъ.
Долины гладкія очей не утѣшаютъ,
Какъ ихъ осенни дни зѣлености лишаютъ:
Не громко соловей, и жалобно поетъ,
Когда совмѣстника въ любви своей найдетъ.
Мятется Ликомидъ, мятется и стонаетъ,
И что ему зачать, онъ самъ того не знаетъ.
У рѣчки, на брегу, подъ тѣнію древесъ,
Кропитъ зѣленый брегъ струями горькихъ слезъ,
И грусть, которую на сордцѣ ощущаетъ,
Во жалобѣ своей онъ рощѣ возвѣщаетъ:
Когда бъ Стратоникой я сласти не вкушаль,
Слезами бъ мѣньше я лужайку орошалъ:
Преобратилися во грусти самы люты,
Мои нѣжнѣйшія, сладчайтія минуты:
Воображаются тѣ радостны часы,
Когда ввѣряла мнѣ Стратоника красы.
Сравнительно ли что съ несносной скорбью сею:
Другой владѣти сталъ любовницей моею!
Пастушка въ этотъ часъ за ягодами шла,
И шедши тутъ ево въ уныніи нашла.
Во ревности ему вопросъ ея нахаленъ:
О чемъ возлюбленный, о чемъ ты такъ печаленъ?
О чемъ печаленъ я, и спрашивать на что,
Коль больше и меня тебѣ извѣстно то?
Вопросы дѣвушкамъ такія тѣмъ годятся,
Которы измѣнять, ни мало, не стыдятся.
На сихъ мѣстахъ, на сихъ, въ любовномъ томъ огнѣ;
Томима нѣжностью, клялась пастушка мнѣ,
Что преждѣ сей потокъ къ вершинѣ обратится,
Ахъ, нежель чьимъ твой духъ другимъ огнемъ польстится.
Взгляни на токъ воды, ліется онъ туда жъ:
Ты видишь тужъ рѣку: а ты уже не та жъ:
Теченья своево рѣка не премѣнила:
А ты своей ко мнѣ любви не сохранила:
Зефиръ любуяся смотря на красоту,
Внималъ во оный часъ твою мнѣ клятву ту:
Струи вниманію подобно прилѣжали:
Онъ съ клятвой улетѣлъ, съ ней воды убѣжали.
Коль ты не вѣришь мнѣ имѣй неправу мысль:
А ты утѣхами мои вздыханья числь.
Ты прочь идешь, побудь: ты симъ тоску сугубишь.
Иду полна тобой; да ты меня не любишь.
Нѣтъ я люблю еще, къ невѣрной жаръ храня,
Когда невѣрна я; такъ ты оставь меня.
Ушла — ахъ, естьли бъ я возмогъ ее оставить,
Не долженъ ли бъ я былъ свою побѣду славить!
Но въ сердце такъ ея вперенна красота,
Что легче, легче мнѣ лишиться живота.
Ни чѣмъ себя въ тоскѣ пастухъ не услаждаетъ,
Въ тоскѣ до сумерекъ онъ время провождаетъ,
И послѣ говоритъ: пойду я къ ней, пойду: —
Ахъ, естьли съ нею я совмѣстника найду!
То жатва моему всегдашнему раченью,
Скошенье радостей, сѣвъ вѣчному мученью.
Отходитъ и нашелъ ее между кустовъ.
Увы! Совмѣстникъ тутъ: — журчить ихъ тайна словъ.
Сердитый мнитъ пастухъ, что онъ любовь отмѣщетъ:
А въ немъ она сильняй, и грудь ево трепѣщетъ.
Пастушка говоритъ: пойди, пойди на задъ;
Смягчится нашъ отецъ, возлюбленный мой братъ;
Ты сынъ ему; такъ онъ вить ето воспомянетъ,
И нудити тебя къ женидьбѣ перестанетъ.
Гнутался Ликомидъ ошибки своея,
Что брата онъ почелъ любовникомъ ея.
Луна на небеси свѣтляй ему являлась:
Горячность нѣжная опять возобновлялась.
Год написания: без даты