Девицы, коим мать — российская Паллада,
Растущи во стенах сего преславна града,
Где Петр
Развеял грубости, как некий бурный ветр,
Где та, когда она на троне возблистала,
Покровом муз и вас и славой росской стала,
Науке с разумом соделала союз,
О вы, питомицы возлюбленные муз,
Парнасским пением доволя нежны слухи
И восхищая в нас умы, сердца и духи,
Примите от меня,
Вещающа хвалу вам, девы, не маня,
Наполненного к вам почтением отличным,
Кто не был никогда на свете двуязычным,
Письмо сие!
Во истине перо омочено мое.
Никто ничем того, конечно, не докажет.
Привычка вас в игре толико вознесла,
Наука никогда привычкой не росла.
И кто то скажет:
Удобно подражать без смысла естеству?
А смыслом мы одним подобны божеству.
И чем его в нас боле,
Тем больше можем мы не покоряться воле,
Без воспитанья в нас
Творящей всякий час
Негодный беспорядок.
И часто человек без воспитанья гадок.
А вы
И все товарищи во воспитаньи ваши,
Живущи на брегах Невы,
Заслуживаете к себе почтенья наши.
Явите и другим
Своим сестрам драгим,
Нелидова, Барщова,
Письмо без лестна слова!
Свидетельствуйте им: кому приятна честь,
Не станет никому стихи тот ложью плесть,
Бесчестен автор той, кто чтит и сеет лесть.
Свидетельствуйте то сестрам своим любезным!
И прилепившимся к геройским драмам слезным,
Играющим в трагедии моей,
Хотя мне видети того не удалося,
Со Иппокреною их действие лилося,
Как Рубановская в пристойной страсти ей,
Со Алексеевой входила во раздоры,
И жалостные взоры
Во горести своей,
Ко смерти став готовой,
В минуты лютого часа
С Молчановой и Львовой
Метала в небеса.
Арсеньева, цветя, век старый избирает,
Служанку с живостью Алымова играет,
Под видом Левшиной Заира умирает.
Скажите им,
С почтением моим,
И дщерям Талии и дщерям Мельпомены,
Что если б из земных восстал от гроба недр
И расточенные свои он собрал члены,
Восхитился б, то зря в России, мудрый Петр,
Воздел бы на небо свои тогда он руки,
Во совершенстве зря хитрейший вкус науки,
Возвысил бы герой со радостию глас:
«В России Геликон, на севере Парнас».
С какой бы радостью, подобну райску крину,
Среди дворянских дочерей
Не в образе царей,
Но в виде матерей
Он зрел Екатерину!
Она садила сей полезный вертоград,
Коликих вами ждет с Россиею сей град
И счастья и отрад!
Предвозвещания о вас мне слышны громки,
От вас науке ждем и вкусу мы наград
И просвещенных чад.
Предвижу, каковы нам следуют потомки.
Блаженна часть твоя, начальница Лафон,
Что ты орудие сих дев ко воспитанью
И венценосице к отличному блистанью!
Лафонше это вы скажите без препон.
Скажите Бецкому: сии его заслуги
Чтут россы все и все наук и вкуса други,
И что, трудясь о сем, блажен на свете он.[1]
[1]Письмо к девицам г. Нелидовой и г. Барщовой . Впервые — отдельным изданием под указанным заглавием (листок без обозначения года). В рукописных журналах Академической комиссии за 1774 г. под 6 июня это издание указано как уже напечатанное (Семенников, стр. 115).
Нелидова Екатерина Ивановна (1756-1832) — одна из лучших воспитанниц Смольного монастыря, впоследствии была близка к Павлу I.
Барщова (Борщова) Наталья — одна из воспитанниц Смольного монастыря.
Девицы — воспитанницы Смольного монастыря.
Парнасским пением доволя нежны слухи. Воспитанницы Смольного монастыря ставили на своей школьной сцене французские и русские пьесы.
Не маня — не обманывая, не льстя.
Привычка вас в игре толико вознесла. Спектакли в Смольном начались с 1771 г.
И прилепившимся к геройским драмам слезным. Здесь Сумароков противопоставляет ненавидимым им «пакостным» «жалостным драмам» «геройские драмы слезные», т. е. трагедии.
Играющим в трагедии моей и т. д. На масленой неделе 1772 г. смолянки играли трагедию Сумарокова «Семира». Сумароков был в это время в Москве.
Рубановская Елизавета Васильевна (1757-1797) — одна из лучших воспитанниц Смольного монастыря, впоследствии жена А. Н. Радищева.
Алексеева, Молчанова, Львова, Алымова, Арсеньева, Левшина — воспитанницы Смольного монастыря.
Лафон — первая директриса Смольного института.
Бецкий Иван Иванович (1704-1795) — видный государственный деятель; по его идее был основан Смольный институт (учебное заведение при Смольном монастыре).
Арсеньева, цветя, век старый избирает. Цветущая Арсеньева играет роль старухи.
И дщерям Талии, и дщерям Мельпомены — и тем, кто играл в комедии, и тем, кто играл трагедии.
Под видом Левшиной Заира умирает. В 1771 г. смолянки ставили одну из лучших трагедий Вольтера «Заира».
Лафонша — так в Петербурге называли мадам Лафон.
Год написания: 1774