Вездѣ Флоризинымъ печальный видъ очамъ,
И свѣтлы кажутся подобны дни ночамъ:
Вездѣ она груститъ, лишившися Дамета.
Ей солнце кажется лишенно прежня свѣта,
Цвѣты своей красы и влажности луга,
И мягкой муравы зѣленыя брега.
Уже не для нея свирѣли воззываютъ.
Уже не для нея и птички воспѣваютъ,
Ни жирны яблоки висятъ на древесахъ,
Ни роза въ терніи, ни ягоды въ лѣсахъ.
Не для нея струи по камешкамъ бѣгущи,
Собаки отъ волковъ овецъ ея стрегущи;
Не мыслитъ болѣе Флориза о стадахъ:
Не моетъ ужъ лица на ключевыхъ водахъ:
Не ходитъ по лугамъ, вѣнковъ не соплетаетъ:
Нарциссъ не для нея прекрасный процвѣтаетъ:
Не ходитъ болѣе Флориза въ короводъ:
Безъ слезъ не возведетъ очей въ небесный сводъ.
Ни что прянтностьми ее уже не тронетъ:
Тоскуетъ за всегда и непрестанно стонетъ;
Даметъ ее любилъ: Дамета больше нѣтъ;
Съ луговъ сошелъ на вѣкъ любезный ей Даметъ;
Что дѣлать на лугахъ, когда она упорна,
И къ роскоши любви ни мало не зговорна?
Флориза кается въ любви она горитъ:
Горя и каяся и плача говоритъ:
Сама противъ себя не злобствуетъ и львица,
И волка не грызетъ любимаго волчица;
Какъ горлица летитъ со нѣжностью къ нему.
А я змѣя себѣ, и фурія тому,
Которому всево мила я въ жизни паче:
И ахъ! За то ево оставила во плачѣ:
Во плачѣ и себя оставила по немъ,
И сопряженныя сердца грызу и ѣмъ.
О вы печальныя очамъ моимъ долины!
Вы блата предо мной и непроходны тины;
Не ступитъ никогда по васъ моя нога.
Когда толико я любезному строга;
Померкни свѣтлая на паствѣ солнца риза!
Крутись нещастная и винная Флориза,
Котора чувствуя жаръ лютый во крови
Казалася еще противницей любви!
Я въ тѣ часы, когда Дамета я любила
Притворной строгостью любовника губила:
Скрывая истинну, являла я мѣчты:
Любила ль я ево, свидѣтель, ехо, ты:
И онъ ли горести Флоризиной содѣтел.ь.
О ехо, таинства Флоризина свидѣтель!
Отъ возмущенія и стона моево,
Не повторяло ли ты имени ево,
Какъ я любезнѣйшимъ Дамета нарицала,
Имя здѣсь ево всечасно восклицала.
И вы свидѣтели высоки древеса,
Дубровы темныя, дремучія лѣса:
И вы прохладныя при сихъ горахъ пещеры,
Что нѣтъ любви моей къ возлюбленному мѣры.
Вырѣзывала я въ лѣсныхъ корахъ: Даметъ!
Ты милъ дуiѣ моей: люблю тебя мой свѣтъ:
И именемъ драгимъ дубровы украшала:
А васъ пещеры я слезами орошала.
Стыдилась я луговъ, рѣкъ, рощей и всево:
Стыдилась на конецъ и сердца своево,
Пріятенъ таковый въ отчаяньи и сонъ:
А ето на яву, упало съ сердца бремя!
О часъ прерадостный! О щастливое время!
Подобно ли сіе пріятнѣйшему сну!
Вкушайте подлинну любовники весну!
Прекрасны нимфы то съ горячностію зрѣли,
Наполнивъ горы долъ я мыслію такою,
Которою всегда лишалась я покою.
Что я ни дѣлала, онъ былъ въ умѣ моемъ:
Что я ни мыслила… Все мыслила о немь.
А нынѣ, ахъ! Когда ево на вѣки трачу,
Уже не отъ стыда, отъ жалости я плачу.
Даметъ! Хоть разъ когда ты къ сей странѣ взгляни,
И съ прежней нѣжностью Флоризу вспомяни!
Сія единая осталася мнѣ жертва.
Какъ роза вяну я, и скоро булу мертва.
А ты то знай, что я зову тебя своимь,
И душу испущу я съ именемъ твоимъ.
И ежели любви не премѣнила злоба,
Прийди на паство ты ко мнѣ на мѣсто гроба:
Вздохни пришедъ на гробъ подъ тѣнь густыхъ древесъ,
И вырани изъ глазъ хотя двѣ капли слезъ!
И се отчаянье упорство притупило….
И мысли нѣжныя въ умѣ совокупило:
Подружку въ тотъ же часъ она къ Дамету шлетъ.
И возвращаетіся на паство къ ней Даметъ.
Склонившася къ нему она ево ласкаеть,
И ко всему, чево онъ хочетъ, допускаетъ.
Исполнится то все, чево желаетъ онъ:
Пріятенъ таковый въ отчаяньи и сонъ:
А ето на яьу: упало съ сердца бремя!
О часъ прерадостный! О щастливое время!
Подобно ли сіе пріятнѣйшему сну!
Вкушайте подлинну любовники весну!
Прекрасны нимфы то съ горячностію зрѣли,
Какъ жаркія сердца подъ тѣнію горѣли.
Кипѣла зрѣніемъ сатировъ юна кровь,
И птички на кустахъ воспѣли тутъ любовь.
Зефиры пѣнію дыханьемъ отвѣчали,
И быстрыя струи въ источникахъ журчали.
О вы страданія дошедшія къ концу!
Касайтеся горя любовному вѣнцу:
Насытьтеся теперь цитерскою забавой,
И наслаждайтеся побѣдою и славой!
Год написания: без даты