Ловцов и пастухов меж селами отрада,
Одни ловят зверей, другие смотрят стада.
Охотник в рог ревет, пастух свистит в свирель.
Тревожит оной нимф; приятна тиха трель.
Там шумной песей рев; а здесь у тихой речки
Молоденьки блеют по матери овечки.
Здесь нежность и покой, здесь царствует любовь,
Охотнической шум, как Марсов, движет кровь.
Но ныне к обоим вы, нимфы, собирайтесь
И равно обоей музыкой услаждайтесь:
Что было грубости в охотничьих трубах,
Нарышкин умягчил при наших берегах;
Чего и дикие животны убегали,
В том слухи нежные приятности сыскали.[1]
[1]На изобретение роговой музыки. Соч. 1778. Кн. 1. Написано в честь егермейстера Семена Кирилловича Нарышкина (1710-1775) — по поручению которого чешский валторнист Антон Мареш (1719-1794) составил ансамбль из 16 охотничьих рогов, каждый из них мог издавать только один звук большой силы. К 1752 г. Мареш усилил оркестр до 36 рогов. Роговые оркестры стали принадлежностью царской охоты, катаний на реке и других празднеств (Вертков К. А. Русская роговая музыка. М.; Л., 1948). О роговой музыке вспоминал также Г. Р. Державин в одах «Фелица» (1792) и «Развалины» (1799). Датируется предположительно 1753 г.
Год написания: 1753