Петров
Капла́ном
за пуговицу пойман.
Штаны
заплатаны,
как балканская карта.
«Я вам,
сэр,
назначаю апо̀йнтман.
Вы знаете,
кажется,
мой апа̀ртман?
Тудой пройдете четыре блока,
потом
сюдой дадите крен.
А если
стритка̀ра набита,
около
можете взять
подземный трен.
Возьмите
с меняньем пересядки тикет
и прите спокойно,
будто в телеге.
Слезете на ко́рнере
у дрогс ликет,
а мне уж
и пинту
принес бутле́гер.
Приходите ровно
в се́вен окло́к, —
поговорим
про новости в городе
и проведем
по-московски вечерок, —
одни свои:
жена да бо́рдер.
А с джабом завозитесь в течение дня
или
раздумаете вовсе —
тогда
обязательно
отзвоните меня.
Я буду
в о̀фисе».
«Гуд бай!» —
разнеслось окре́ст
и кануло
ветру в свист.
Мистер Петров
пошел на Вест,
а мистер Каплан —
на Ист.
Здесь, извольте видеть, «джаб»,
а дома
«цуп» да «цус».
С насыпи
язык
летит на полном пуске.
Скоро
только очень образованный
француз
будет
кое-что
соображать по-русски.
Горланит
по этой Америке самой
стоязыкий
народ-оголтец.
Уж если
Одесса — Одесса-мама,
то Нью-Йорк —
Одесса-отец.
1925 г.