Годъ цѣлый Тирсисъ былъ съ Пальмирою въ разлукѣ,
Годъ цѣлый воздыхалъ, живя въ несносной скукѣ:
Въ деревнѣ жалостно воспоминалъ стада,
И о любовницѣ онъ плакалъ иногда.
Ни что ихъ тамъ утѣхъ тогда не разрушало,
И все ихъ прежде тамъ въ любови утѣшало.
Кончаетъ солнце кругь, весна въ луга идетъ,
Увеселяетъ тварь, и обновляетъ свѣтъ.
Сокрылся снѣгъ, зефиръ на паствѣ повѣваеть:
Источники журчать, и жавронокъ вспѣваетъ.
Приближилися тѣ дражайшія часы,
Чтобъ видѣть пастуху пастушкины красы.
Къ желанной многи дни стѣнящаго отрадѣ,
Отецъ нарекъ опять быть Тирсису при стадѣ.
Все паство на умѣ и милый взоръ очей,
Все мыслитъ, какъ опять увидится онъ съ ней.
День щастья настаетъ, и мысли утѣшаеть:
Въ луга отходитъ онъ, и къ паству поспѣшаетъ.
Шелъ цѣлый день, пришелъ, зритъ ясную луку,
Свѣтило дневное сошло во глубину.
Но ясныя ночи тоя ему начало,
Знакомую ему пустыню означало:
Повсюду взоръ ему туть радости сулитъ;
И тропка Тирсиса въ семъ мѣстѣ веселить.
Вотъ роща, гдѣ моя любезная бываетъ:
Вотъ рѣчка, гдѣ она сей образъ умываетъ.
Подъ древомъ тамо съ ней я нѣкогда сидѣлъ,
Съ высокой сей горы въ долины съ ней глядѣль,
Въ пещерѣ сей она въ жары со мной бывала,
И часто тамъ меня объемля цѣловала:
Гдѣ лежа на ея колѣняхъ я леж.ллъ,
И руки мягкія въ рукахъ своихъ держалъ.
Сей мыслію свой духъ въ пустынѣ онъ питаетъ:
И седце нѣжное ево въ надеждѣ таетъ.
Приходитъ на конецъ ко стаду онъ тому,
Которо отъ отца поручено ему;
Но Тирсисова мысль и тутъ еще мутилась:
Ну естьли мыслитъ онъ, Пальмира превратилась,
И новы радости имѣя въ сей странѣ,
Въ невѣрности своей не помнитъ обо мнѣ!
Я знаю, что она меня не ненавидитъ;
Но чая, что уже здѣсь больше не увидитъ,
Ахъ! можетъ быть она другова избрала,
И для того уже мнѣ суетно мила.
Она въ разлучны дни, въ покоѣ утѣшалась,
Цвѣтами безъ меня какъ прежде украшалась.
Пальмира о тебѣ всечасно я тужилъ!
Тебя хоть не было, твой духъ со мною жилъ:
Однако онъ себѣ надеждою ласкаетъ;
Хотя къ свиданью ночь ево не допускаетъ,
Которая ему заснути не дала.
Нальмира во всю ночь въ умѣ ево была.
Какъ радостно ево надежда услаждала,
Такъ мысль упорная надеждѣ досаждала.
Глаза не жмурятся; что дѣлать? востаетъ!
Но солнце на луга изъ волнъ морскихъ нейдеть:
Хоть ночи долгота ево обременяетъ,
Оно обычнаго пути не премѣняетъ.
Восходитъ по горамъ аѵрора на конецъ,
И гонятъ пастухи въ луга своихъ овецъ.
Всѣхъ Тирсисъ зритъ, не зритъ Пальмиры онъ единой;
Не знаетъ, кое зло причесть тому причиной:
Гдѣ дѣлась, говоритъ, Пальмира? Иль взята
Отселѣ ужь ея въ деревню красота!
Мы розныхъ деревень и жить съ ней будемъ розно;
Почто на паство я пущенъ опять такъ позно!
Уже меня весна не станетъ услаждать,
Вездѣ и завсегда здѣсь Тирсису страдать.
Коль здѣсь Пальмиры нѣть; уйду въ лѣса дремучи,
Наполню стономъ ихъ, слезъ горькихъ токи льючи;
Я буду всѣ мѣста слезами здѣсь росить,
И жалобы горамъ въ пустыняхъ приносить:
Всѣ мѣры радости узрѣвъ ее теряетъ,
И дни горчайшія въ сладчайши претворяетъ.
Год написания: без даты