Сатира {*}
{* Сочиненная на польском языке Ф. В. Булгариным.}
(РАЗГОВОР ПОЭТА С БОГАЧОМ — СТАРИННЫМ ЕГО ЗНАКОМЦЕМ)
Поэт
Придумать не могу, какой достиг дорогой
В храм изобилия, приятель мой убогой?
Давно ли ты бродил пешком по мостовой,
Едва не в рубище, с поникшей головой?
Тогда ты не имел нередко даже пищи,
Был худ, как труженик или последний нищий!
Теперь защеголял в одеждах дорогих;
В карете щегольской, на четверне гнедых
Летишь, как вихрь, и, пыль взвивая за собою,
10 Знакомым с важностью киваешь головою!
Сияя роскошью владетельных князей,
Твой дом есть сборище отличнейших людей.
С тобою в дружестве министры, генералы,
Ты часто им даешь и завтраки и балы;
Что прихоть с поваром лишь изобресть могла,
Всё в дань со всех сторон для твоего стола…
Меж тем товарищ твой, служитель верный Феба,
И в прозе, и в стихах бесплодно просит хлеба.
Всю жизнь в учении с дней юных проведя,
20 Жить с счастием в ладу не научился я…
Как ты достиг сего, скажи мне, ради бога?
Богач
Уметь на свете жить — одна к тому дорога!
И тот, любезный друг, бывал уже на ней,
Кто пользу извлекал из глупости людей;
Чьи главны свойства — лесть, уклончивость, терпенье
И к добродетели холодное презренье…
Сам скажешь ты со мной, узнав короче свет, —
Для смертных к счастию пути другого нет.
Поэт
Хотя с младенчества внимая гласу чести,
30 Душ мелких ремесло я видел в низкой лести,
Но, угнетаемый жестокою судьбой,
И я к ней прибегал с растерзанной душой;
И я в стихах своих назвал того Катоном,
Кто пресмыкается, как низкий раб, пред троном.
И я Невеждину, за то, что он богат,
Сказал, не покраснев: «Ты русский Меценат!»
И если трепетать душа твоя привыкла
В восторге пламенном при имени Перикла,
То подивись! я так забылся наконец,
40 Что просвещенья враг, невежда и глупец
И, словом, жалкий Клит, равно повсюду славный,
Воспет был, как Перикл, на лире своенравной!
И всяк, кто только был богат иль знаменит,
У бедного певца был Цесарь, Брут иль Тит!
И что ж? достиг ли я чрез то желанной цели?
Увы! я и теперь, как видишь, без шинели;
И столь хвалимое тобою ремесло
Одно презрение и стыд мне принесло!
Что ж до терпения… его, скажу неложно,
50 Так много у меня, что поделиться можно.
Ко благу нашему, любезный друг, оно
В удел писателям от неба суждено.
Ах, кто бы мог без сей всевышнего помоги
Снести цензуры суд привязчивый и строгий,
Холодность публики, и колкость эпиграмм,
Злость критик, что дают превратный толк словам,
И дерзких крикунов не дельное сужденье,
И сплетни мелких душ, и зависти шипенье,
И площадную брань помесячных вралей,
60 И грозный приговор в кругу невежд-судей,
И, наконец, гнев тех, которые готовы
На разум наложить протекших лет оковы!
И, словом, всюду я, куда ни посмотрю,
Лишь неприятности и беспокойства зрю;
С терпеньем всё сношу, узреть плоды в надежде,
Но остаюсь без них, как и теперь и прежде.
Богач
По правилам твоим давая ход делам,
Нельзя успеха ждать и зреть плоды трудам.
Искусно должно льстить, чтоб быть льстецом приятным;
70 К чему приписывал ты добродетель знатным,
Коль ни ее в них нет, ни побужденья к ней!
Как в зеркале себя мы зрим в душе своей,
И мнимых свойств хвала вельмож не восхищает,
Но чаще их краснеть к досаде заставляет;
Не в дружбе жить с тобой ты сам принудишь их,
Но бегать от тебя и от похвал твоих.
Когда же вздумаешь, опять за лиру взяться,
То помни, что всегда долг первый твой — стараться
Не добродетели в вельможах выхвалять,
80 Но слабостям уметь искусно потакать.
Грабителю тверди, что наживаться в моде,
Скажи, что всё живет добычею в природе;
Красы увядшей вид унынием зови;
Кокетку старую — царицею любви.
Кто ж сластолюбия почти погиб в пучине,
Тому изобрази в прелестнейшей картине
Все ласки нежные прелестниц записных,
И их объятия, и поцелуи их,
И чувства пылкие, и негу сладострастья,
90 Прибавь, что только в нем искать нам должно счастья.
Невеждам повторяй, что просвещенье вред,
Что завсегда оно причиной было бед,
Что наши праотцы, хоть книг и не любили,
Но чуть не во сто крат счастливей внуков жили;
Творца галиматьи зови красой певцов,
Дивись высокому в бессмыслице стихов…
Но чтоб без бед пройти по скользкой сей дороге,
Подчас будь глух и нем и забывай о боге;
У знатных бар шути и забавляй собой,
100 В день другом будь для них, а в сумерки слугой;
Скрыв самолюбие под
маской униженья,
С терпением внимай глас гнева и презренья
И, если вытерпишь и боле что-нибудь,
Смолчи, припомнивши, что это к счастью путь!
Располагаясь так, ты будешь всем приятен,
И так богат, как я, и точно так же знатен…
Поэт
Нет, нет! не уступлю за блага жизни сей
Ни добродетели, ни совести моей!
Не заслужу того, чтобы писатель юный,
110 Бросающий в порок со струн своих перуны,
Живыми красками, в разительных чертах,
Меня изобразил и выставил в стихах…
Богач
Так думая, мой друг, ты в нищете, конечно,
При прозе и стихах останешься навечно!
Но било семь… прощай! Сенатор граф Глупон
Просил меня к себе приехать на бостон![1],[2]
Зима или весна 1821
[1]ДРУГИЕ РЕДАКЦИИ И ВАРИАНТЫ
57 [Расчеты корысти, Заикина бесстыдство
Автограф
ПД
58 а) Шипенье зависти, и сплетни, и ехидство]
б) И сплетни [подлых] душ, и зависти кипенье
71 Коль ни ее в них нет, и ни охоты к ней
75 Принудишь не любить столь грубой лестью их,
94 Но чуть не во сто крат счастливей [предков] жили
Черн. [Мог заблуждаться]
автограф Судьбой [постыдною] враждующей невольно увлеченный
ПД {*} Мог уклониться я от истины священной
[Мог в заблуждении (нрзб.) свершить]
Но шествуя льстецов презренною стезей
Я мучеником был, гнушаясь сам собой;
[И скоро лишась последнего терпенья]
[В душе друг истины]
[В душе свободы друг]
С душою пылкою [враг рабства от <нрзб.>] младый
питомец Музы
Влачить позорные недолго может узы…
И я, по-прежнему став истины жрецом
[Дав клятву грозную свободы быть певцом
Отныне никогда не сделаюсь льстецом]
Дал клятву никогда не быть вперед льстецом
Когда путь к счастию столь низок в жизни сей,
Так пусть останусь я при бедности моей,
[Я лучше соглашусь} Пусть буду целый век скитаться
без шинели
В осенние дожди и в зимние метели;
Мне лютость непогод поможет перенесть
Мое сокровище единственное — честь!..
Автограф Ну, словом, льсти всегда, со всеми соглашайся,
ЦГАОР На утлой ладие пристать к земле старайся.
Я знаю, милый друг, со мной ты не согласен,
Но верь, иной здесь путь и труден и опасен!
Всегда должно ползти, у знати пресмыкаться,
Споткнешься если где, скорее подниматься.
Не думай, впрочем, ты, сему чтоб я учил,
Неправо, низко бы тогда я поступил;
Но я лишь говорю, чтоб быть счастливым в свете,
То правила сии должно иметь в предмете!
Но если аду рай, мой друг, предпочитаешь,
Когда душой к творцу вселенны воспаряешь,
То зло, неправду, лесть обязан ты презреть
И в помыслах добро единое иметь:
Коль близок ты к царю, лишь правду говори,
И сколько силы есть, людям добро твори!
Коль рок судил тебе в палате заседать,
То должен правильно весы свои держать.
Смотри, Неправдин сей, как знатен, как богат!
И сам уж государь ему как панибрат!
На бойкой четверне, в карете щегольской,
Летит и пыль клубом взвивает за собой!
А чернь, остановясь, разинув рот, дивится!
Но ах! проклятий тьма за ним вослед стремится!
Смотри же, Добров сей в палату поспешая,
В грязи и слякоти бедняжка утопая,
Точит с лица свой пот, здоровье умаляет;
Нет нужды до сего: он бедных защищает.
Не раз бессильного от сильного спасав
И имя доброе за то себе снискав,
Об деньгах вовсе он, хотя бедняк, не мыслит,
Зане богатство он, что счастие, не числит,
Не знав о прихотях, не думая о злате,
Доволен он живет в своей укромной хате,
Неправдин хоть богат, имеет стол открытый,
Коль кушает жоле, пастеты и бисквиты,
Хотя в дому его всегда гремит музыка,
Но ах! не заглушит у совести языка!
Она от истинных (?) веселий удаляет,
Она и в пиршествах несчастного смущает!
{*} С определенными местами основного текста эти варианты, как и
следующий за ними отрывок автографа ЦГАОР, не соотносятся.
[2]BE, 1888, No И, с. 218; ПСС, с. 279, по автографу ПД. Автограф с позднейшими исправлениями и пометой в конце: «С польского) К. Р- в». На обороте последнего листа — черновой набросок другого варианта конца сатиры. Беловой автограф отрывка, не вошедшего в текст автографа ПД, — ЦГАОР. В. Е. Якушкин напечатал в BE автограф ПД, учитывая правку, но соединил законченный перебеленный текст и черновой набросок. Ю. Г. Оксман в ПСС воспроизвел текст автографа, без позднейшей правки. Печ. по беловому автографу ПД. Стихотворение — перевод с польского сатиры Ф. В. Вулгарина (оригинал неизвестен). Было представлено в Вольное общество 25 апреля 1821 г. (см.: «Ученая республика», с. 397). На том же заседании Рылеев был избран членом-корреспондентом общества. Тема сатиры — положение поэта в обществе — сближает ее с «Посланием к Н. И. Гнедичу» (No 24). Каток — см. примеч. 1, Перикл (490-429 до и. э.) — древнегреческий государственный деятель, при котором достигла расцвета афинская демократия, а также науки и искусства. Цесарь — Гай Юлий Цезарь (102-44 до и. э.) — римский государственный деятель, полководец и писатель; после ряда блестящих военных побед стал единодержавным правителем Рима. Против него организовался заговор республиканцев, положивший конец его диктатуре и жизни. Брут — см. примеч. 1. Тит Флавий Веспасиан — римский император (79-81 до н. э.), прославленный в позднейшей литературе как просвещенный и гуманный правитель. С
енатор граф Глупон — возможно, имеется в виду Д. И. Хвостов (см. примеч. 12).
Год написания: 1821