Надменный временщик, и подлый и коварный,
Монарха хитрый льстец и друг неблагодарный,
Неистовый тиран родной страны своей,
Взнесенный в важный сан пронырствами злодей!
Ты на меня взирать с презрением дерзаешь
И в грозном взоре мне свой ярый гнев являешь!
Твоим вниманием не дорожу, подлец;
Из уст твоих хула — достойных хвал венец!
Смеюсь мне сделанным тобой уничиженьем!
Могу ль унизиться твоим пренебреженьем,
Коль сам с презрением я на тебя гляжу
И горд, что чувств твоих в себе не нахожу?
Что сей кимвальный звук твоей мгновенной славы?
Что власть ужасная и сан твой величавый?
Ах! лучше скрыть себя в безвестности простой,
Чем с низкими страстьми и подлою душой
Себя, для строгого своих сограждан взора,
На суд их выставлять, как будто для позора!
Когда во мне, когда нет доблестей прямых,
Что пользы в сане мне и в почестях моих?
Не сан, не род — одни достоинства почтенны;
Сеян! и самые цари без них — презренны,
И в Цицероне мной не консул — сам он чтим
За то, что им спасен от Каталины Рим…
О муж, достойный муж! почто не можешь, снова
Родившись, сограждан спасти от рока злого?
Тиран, вострепещи! родиться может он.
Иль Кассий, или Брут, иль враг царей Катон!
О, как на лире я потщусь того прославить,
Отечество мое кто от тебя избавит!
Под лицемерием ты мыслишь, может быть,
От взора общего причины зла укрыть…
Не зная о своем ужасном положеньи,
Ты заблуждаешься в несчастном ослепленьи,
Как ни притворствуешь и как ты ни хитришь,
Но свойства злобные души не утаишь.
Твои дела тебя изобличат народу;
Познает он — что ты стеснил его свободу,
Налогом тягостным довел до нищеты,
Селения лишил их прежней красоты…
Тогда вострепещи, о временщик надменный!
Народ тиранствами ужасен разъяренный!
Но если злобный рок, злодея полюбя,
От справедливой мзды и сохранит тебя,
Всё трепещи, тиран! За зло и вероломство
Тебе свой приговор произнесет потомство![1]
[1]Н Зр, 1820, No 10, с. 26. Написано вскоре по приезде Рылеева в Петербург. Подзаг. указывает на один из литературных источников — сатиру М. В. Милонова «К Рубелию» (1810), имеющую подзаг.: «Из Персия». Однако стихотворение Милонова не перевод, а вольное подражание. У римского поэта Персия (34-62) такой сатиры нет. Рылеевские обличения временщика звучали несравненно острей, чем у Милонова, и современники сразу же догадались, что истинный адресат сатиры — граф А. А. Аракчеев (1769-1834). «Мы с жадностью читали эти стихи, — вспоминал декабрист Н. И. Лорер, — и узнавали нашего русского временщика» («Записки Н. И. Лорера», М., 1931, с. 73). Н. А. Бестужев так характеризовал обстановку в России тех лет и впечатление от сатиры Рылеева: «В том положении, в каком была и есть Россия, никто еще не достигал, столь высокой степени силы и власти, как Аракчеев, не имея другого определенного звания, кроме принятого им титула «верного царского слуги»: этот приближенный вельможа под личиной скромности, устраняя всякую власть, один, не зримый никем, без всякой явной должности, в тайне кабинета, вращал всею тягостью дел государственных, и злобная, подозрительная его политика лазутчески вкрадывалась во все отрасли правления … Где деспотизм управляет, там утеснение — закон: малые угнетаются средними, средние большими, сии еще высшими; но над теми и другими притеснителями, равно как и над притесненными, была одна гроза: временщик … Все государство трепетало под железною рукою любимца-правителя. Никто не смел жаловаться: едва возникал малейший ропот — и навечно исчезал в пустынях Сибири или в смрадных склепах крепостей. В таком положении была Россия, когда Рылеев громко и всенародно вызвал временщика на суд истины; когда назвал его деяния, определил им цену и смело предал проклятию потомства слепую или умышленную покорность вельможи для подавления отечества. Нельзя представить изумления, ужаса, даже можно сказать оцепенения, каким поражены были жители столицы при сих неслыханных звуках правды и укоризны, при сей борьбе младенца с великаном. Все думали, что кары грянут, истребят и дерзновенного поэта, и тех, которые внимали ему; но изображение было слишком верно, очень близко, чтобы обиженному вельможе осмелиться узнать себя в сатире. Он постыдился признаться явно, туча пронеслась мимо; оковы оцепенения пали, мало-помалу расторглись, и глухой шепот одобрения был наградою юного правдивого стихотворца. Это был первый удар, нанесенный Рылеевым самовластию … С этого стихотворения началось политическое поприще Рылеева. Пылкость юношеской души, порыв благородного негодования и меткие удары сатиры, безбоязненно нанесенные такому сопернику, обратили общее внимание» (Н. Бестужев, Воспоминания о Рылееве. — «Воспоминания Бестужевых», М.-Л., 1951, с. 11-12). А один из издателей Н Зр, Г. П. Кругликов, впоследствии вспоминал, что журналу угрожало мщение Аракчеева и только заступничество кн. А. Н. Голицына, министра народного просвещения, спасло журнал (см. «Петербургскую газету», 1871, 9 марта). См. также вступ. статью, с. 9. Кимвальный звук. Кимвал — музыкальный инструмент, употреблявшийся древними иудеями при богослужении. Сеян Люций Элиус (ум. 31 г.) — префект (начальник) преторианской (императорской) гвардии, возвысившийся в правление римского императора Тиберия; став всесильным временщиком, Сеян составил заговор против Тиберия, но был разоблачен, арестован и задушен. И в Цицероне мной не консул — сам он чтим за то, что им спасен от Катилины Рим. Римский политический деятель, писатель и оратор Марк Туллий Цицерон (106-43 до н. э.) раскрыл в 63 г. до н. э. заговор, организованный Люцием Сергием Каталиной (108-62 до н. э.) против Римской республики. В результате заговорщики были казнены, а Каталина погиб. Иль Кассий, или Брут, иль враг царей Катон! Римские политические деятели, защитники республики Гай Лонгин Кассий (I в. до н. э.) и Марк Юний Брут (85-42 до н. э.) — организаторы республиканского заговора против диктатуры Цезаря, приведшего к его убийству. Катон Марк Порций (95-46 до н. э.) — народный трибун, глава республиканской партии, боровшейся против Цезаря. Не желая пережить падение республики, покончил самоубийством. Селения лишил их прежней красоты. Намек на так называемые военные поселения, учрежденные по проекту Аракчеева, где солдаты чувствовали себя как в тюрьме, поскольку вся их жизнь была строжайше регламентирована. Народ тиранствами ужасен разъяренный! В этом стихе, содержащем угрозу местью восставшего народа, выражено принципиальное отличие революционной сатиры Рылеева от просветительской сатиры Милонова, заканчивающейся таким приговором Рубелию:
Ты думаешь сокрыть дела свои от мира —
В мрак гроба? но и там потомствонас найдет;
Пусть целый мир рабом к стопам твоим падет,
Рубелий! Трепещи: есть Персий и сатира!
(«Поэты-сатирики конца XVIII — начала XIX в.», «Б-ка поэта», (Б. с), Л., 1959, с. 482).
Год написания: 1820